Пришвин Михаил, писатель
М.М. Пришвин. "Дневники". М., Правда. 1990.
Человеческая жизнь тянется долго, а проходит быстро. Так же незаметно, наверное, промелькнули восемьдесят один гид земного бытия Михаила Михайловича Пришвина. "Родился я в 1873 году в селе Хрущеве, Соловьевской волости, Елецкого уезда, Орловской губернии, по старому стилю 23 января, когда прибавляется свет на земле и у разных пушных зверей начинаются свадьбы" — говорит он на первых страницах своего автобиографического романа "Кащеева цепь"...
Раннее детство будущего писателя прошло в имении родителей, принадлежавших к купеческому званию; отец его рано умер, наполовину разорив это маленькое имение и оставив жене массу долгов, на погашение которых ей пришлось потратить много сил и лет, "Я был еще совсем маленьким, когда умер мой отец, и до того еще был неразумным, что событие смерти отца... не переживал глубоко. Если теперь говорю, что жалею отца, то не его именно жалею, а того отца, кто мог бы своим вниманием указать мне в жизни истинный путь. Всю жизнь я чувствовал недостаток такого отца, и, как кажется, в своих скитаниях и по земле, и по людям, и по книгам я искал себе такого отца-наставника". Конечно же, вся забота по воспитанию детей и ведению хозяйства легла на мать будущего писателя, которую в семье шутливо звали "маркизой".
Гимназические дела Миши Пришвина шли неважно, он оставался на второй год, ко времени его обучения в гимназии относится побег с товарищами из дома в "Азию"; наконец, он был исключен за дерзость учителю из четвертого класса. Получилось так, что реальное училище будущий писатель оканчивает уже в Тюмени, где живет его дядя, крупный промышленник; затем он поступает в рижский политехникум на химико-агрономическое отделение.
Купеческое происхождение и родственные связи с российским капиталистом не помешали молодому Пришвину принять активное участие в работе революционного марксистского кружка, за что в 1897 году он был арестован и некоторое время провел в одиночной камере митавской тюрьмы. Сам писатель позднее скептически оценивал своп конспиративный опыт: "Мое положение в подпольной работе было почти как положение слепого на военной стрельбе. Я был чрезвычайно доверчив, влюбчив в человека, не умел вовремя догадываться о нужном, когда все молчат, плохо выдерживал в себе мысль, болтал"'. Вообще же процесс созревания, окончательного формирования, "вочеловечевания» был у Пришвина долгим и завершился лишь в годы первой мировой войны. Это чувствуется и по стилю дневников — он становится более лаконичным, сдержанным, точным, не изобилует больше передачей смутных эмоций и отточиями. "Столько пришлось пережить, что как посмотришь на себя тех времен до войны, до революции, — не я, а бедное дитя блуждает там где-то в мареве" (дневниковая запись от 20 июля 1915 года).
Отбыв двухгодичную ссылку на родине, Пришвин едет за границу, в Германию, где оканчивает агрономическое отделение философского факультета университета в Лейпциге. К этому времени относится важнейшее событие в жизни будущего писателя — его встреча с русской студенткой, Варварой Петровной Измалковой, имя которой читатель так часто встретит на страницах дневника Пришвина и которая под именем Инны Ростовцевой выведена в романе "Кащеева цепь". Возможно, именно этой любви, верность которой Пришвин хранил почти сорок лет, мы обязаны рождению писателя: стремление утвердиться в жизни, стать достойным любви стали одним из важнейших стимулов, побудивших Пришвина взяться за перо. "Женщина протянула руку к арфе, тронула пальцем, и от прикосновения пальца ее к струне родился звук. Так было и со мной: она тронула и я запел". Однако на самом деле все было не так просто: ведь между разлукой с любимой и началом писательской деятельности Пришвина прошли три года, легло немало событий...
После окончания учебы в Германии будущий писатель возвращается в Россию, работает агрономом в Клинском уезде Московской губернии. "Я был совершенно один, — вспоминал Пришвин во все той же "Кащеевой цепи", — я погас и заболел непонятной мне душевной болезнью. Корни этой болезни, несомненно, питались мучительной и неудавшейся любовью к исчезнувшей невесте". Появился страх перед одиночеством. Пришвин сходится с простой крестьянкой Ефросиньей Павловной Смогалевой, ставшей на десятилетия его спутницей жизни и верным другом (в дневниках писатель называет ее Павловной). Но любви не было, и вновь испытать се Пришвину довелось уже на склоне дней, после встречи с Валерией Дмитриевной Лебедевой, впервые появившейся в его квартире в качестве помощницы-секретаря от Литературного музея. Забегая вперед, скажем, что, будучи моложе писателя, она на много лет пережила его и стала неутомимым пропагандистом и исследователем творчества Пришвина, авторам книг о нем.
Первый рассказ Пришвина "Сашок" был опубликован лишь в 1906 году. Вот как рассказывает о начале своего писательства он сам: однажды на глухом полустанке, терзаемый одиночеством и тоской, "...от скуки, только от скуки я выдумал себе немного пописать: взял лист бумаги, и стал писать какие-то воспоминания своем детства. И вдруг увлекся: радостное волнение впервые охватила" меня, и я не заметил, как пробежали томительные часы ожидания, <...> Тут-то я опомнился, и радость моя стала еще больше: я понял, что совершилось величайшее открытие в моей жизни, — мне теперь нечего бояться себя и своего одиночества"; "Теперь я только и ждал, чтобы остаться наедине, затвориться в себе и, в самом себе разгораясь, выходить из своего одиночества в широкий мир".
Когда было опубликовано первое произведение начинающего литератора, он был уже тридцатитрехлетним человеком, успевшим пройти определенную жизненную школу. Для такого резкого перелома во всей жизни нужна была известная смелость и решительность, и, хотя дарование писателя было признано сравнительно быстро, Пришвину пришлось пережить немало трудностей, прежде чем он занял прочное место в литературе.
Почти сразу его творчество оказалось связано с природой, любовь к которой провела писателя почти по всей нашей страна; и каждое путешествие, каждое яркое впечатление, будучи художественно преломлено в мировосприятии автора, нашло отражение в его дневниках и книгах. Так, о путешествии Пришвина на русский Север по сохранившемуся почти в первозданном виде Выговскому краю мы узнаем из его первой книги "В краю непуганых птиц" (1907), еще носившей подчеркнуто документальный характер этнографического свидетельства, но в которой уже ясно видно и незаурядное литературное дарование автора, особенности его индивидуального стиля — точность и яркость языка, живость и достоверность созданных образов. Окрыленный успехом своего первого крупного произведения, писатель предпринимает новую экспедицию — в Карелию и Норвегию, — в результате которой появляется книга "За волшебным колобком"; азиатским степям Пришвин посвящает свою повесть "Черный араб", Дальнему Востоку, на котором он побывал. будучи уже шестидесятилетним человеком, — повесть "Женьшень". Пришвин очень гордился высокой оценкой, данной Александром Блоком его первым произведениям: "Это, конечно, поэзия, но и еще что-то". По материалам дневников видно, что Пришвин выделял Блока из среды символистов, в круг которых он некоторое время входил, необычайно, по его мнению, далеких от народа. "Последние русские символисты, даже те, которые брали материалы из русской этнографии и археологии (Ремизов), лишились восприятия действительной жизни и очень мучились этим <...>. Непосредственное чувство жизни своего (страстно любимого) народа совершенно их покинуло. И всегда символисты меня этим раздражали, и был я с ними потому, что натуралисты-народники были мне еще дальше" (дневники, 27 июня 1921 года). И символистам Пришвин пришелся не ко двору...
Пришвин был мужественным человеком. Об этом говорят его дневники, в частности дневники печалью памятного 1930 года. Хранить дома бумаги, в которых весьма критически оценивается деятельность Сталина и его клики, — на это решались единицы. 8 июля 1949 года Пришвин посещает опального П. Л. Капицу, крупнейшего советского физика, отстраненного от научной деятельности, смело говорившего и писавшего то. что считал правильным и ставшим личным врагом Лаврентия Берии. И в тридцатые, сороковые, начале пятидесятых годов Пришвину удалось сохранить свои лирический стиль, свою "аполитичность", воспринимаемую как вызов. 15 октября 1936 года он записывает в своем дневнике: "То место, где я стою, — единственное, тут я все занимаю и другому стать невозможно. Я последнюю рубашку, последний кусок хлеба готов отдать ближнему, но места своего уступить никому не могу, и если возьмут его силой, то на месте этом для себя ничего не найдут и не поймут, из-за чего я бился, за что стоял". Пришвин не принял формулы "социального заказа" в творчестве писателя, по духу своему он был гуманистом, "абстрактным гуманистом", что еще десятилетие назад считалось если на преступлением, то непростительным заблуждением.
Несколько слов непосредственно о дневниках писателя. 4 мая 1951 года Пришвин подвал итог своему творчеству; он записывает: "...Я главные силы свои писателя тратил на писание дневников". Что звучит в этих словах — простая констатация факта или же сожаление, что вместо писания художественных произведений творческие силы растрачивались на писание дневников? Можно смело сказать, что сожаления здесь нет, ибо дневники Пришвина — также результат художественного творчества, которое и сам писатель оценивал высоко. 10 нюня 1940 года он отмечает: "Я долго учился записывать за собой прямо на ходу и потом записанное дома переносить в дневники. Все написанное можно потом складывать, но только в последние годы эти записи приобрели форму настолько отчетливую, что я рискую с ней выступить.
Я не первый, конечно, создатель этой формы, как не я создал форму новеллы, романа или поэмы. Но я приспособил ее к своей личности, и форма маленьких записей в дневник стала больше моей формой, чем всякая другая"...
Дневники — это неотъемлемая часть творчества писателя, главным героем которого была русская природа; но не следует думать, что природа интересовала писателя сама по себе, без связи с жизнью человека; тогда его произведения имели бы лишь познавательную ценность, ибо только наука изучает вещи и явления в их собственной сущности: природа в произведениях Пришвина взаимодействует с человеческой душой и обладает нравственной ценностью. "Почему я все пишу о животных, о цветах, о лесах, о природе? Многие говорят, что я ограничиваю свой талант, выключая свое внимание к самому человеку. Я думаю на основании долгих наблюдений, что талант отчасти — это и есть способность себя граничить и в бесконечном мире наблюдений и чувств выделить вниманием сродное тебе, его выразить самобытно и тем самым установить свою связь с людьми.
Итак, я нашел для себя любимое дело: искать и открывать в природе прекрасные стороны души человека. Так я и понимаю природу, как зеркало души человека: и зверю, и птице, и траве, и облаку только человек дает свой образ и смысл"...
Оцените: