Каково устроение мученика?
Если кто хочет идти за Мной, отвергнись себя.
Я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира.
Несравненно лучше лишиться жизни ради Бога, нежели ради жизни лишиться Бога.
Отдадим всё из любви к Нему и душу, и имущество, и славу, и всё прочее с радостью, с готовностью, с усердием, не считая этого каким-нибудь одолжением для Него, но делом полезным для нас самих. Ибо таков закон любви: любящие считают счастьем для себя, когда страдают за любящих.
Если христианин не начнет уже сейчас чем-то жертвовать: какой-то своей похотью, эгоизмом, то как он достигнет того, чтобы в трудную минуту пожертвовать своей жизнью? И если сейчас он боится труда и озабочен тем, чтобы не перерабатывать больше другого, то как он достигнет такого состояния, что побежит отдавать за другого свою жизнь?
Подлинный, настоящий христианин, даже если бы он знал, что в раю он опять будет страдать и мучиться, все равно жаждал бы в него войти. Не надо думать о том, что если мы переносим какое-то страдание здесь, на земле, то там, на небе, нам будет лучше. Надо оставить эти базарные расчеты. Мы хотим Христа. Пусть будет мученичество, пусть мы идем на него каждый день, пусть нас бьют ежедневно, и дважды, и трижды в день нам нет до этого дела. Нам есть дело только до одного: быть со Христом.
Ни прельщения, ни угрозы, ни даже смерть не должны заставить монаха презреть заповедь Божию. Умиляют мое грешное сердце слова псаломские: твой есмь аз, спаси мя, яко оправданий Твоих взысках (Пс. 118, 94). Говорю их Господу, когда грозят мне люди или помыслы мои при исполнении долга моего священноиноческого. Буди воля Господня!
Однажды я был подвергнут наказанию и бесчестию. Когда меня подвергли ему, внезапно ощутил я жар во всем теле моем и при нем какую-то необъяснимую словами мертвость, после чего вдруг запылало из сердца желание получить всенародное посрамление и заушение от палача на площади за грехи мои. При этом выступил румянец на лице; несказанная радость и сладость объяли всего; от них я пребывал в течение двух недель в восторге, как бы вне себя. Тогда я понял с ясностью и точностью, что святое смирение в мучениках, в соединении с Божественною любовью, не могло насытиться никакими казнями. Мученики принимали лютые казни, как дары, как прохладное питие, утолявшее возгоравшуюся в них жажду смирения.
Во время скорби, когда усиливались ваши страдания в мучениях, имели вы рай у себя пред очами, говоря сами в себе: Пусть увеличиваются здесь телесные мучения, чтобы там, в раю, увеличились его наслаждения и покой. И когда среди истязаний восставала в вас треволненная буря, имели вы у себя пред очами Божие ублажение, в твердой уверенности, что нелжив Всевышний Бог, изрекший Свои обетования. Поскольку же у вас были пред очами сии будущие блага и сие удостоверяло вас, что нескончаемо будете ими наслаждаться в радости, то не расслабевал, о святые, крепкий ваш помысл. Радость о будущем и восторги ожидания вашего соделывали вас ежечасно мужественными и доблестными, и вы никогда не насыщались своими страданиями.
Приходи же и будь учеником святых мучеников. Если хочешь учиться и для тебя будут они добрыми учителями, и научишься у них прекрасному бесстрастию, совершенной вере, любви к Богу, великой сострадательности и вожделению будущих благ... Они явно соделались мучениками, а ты втайне будь всегда совершенным мучеником. Они с дерзновением совершали подвиг свой, а ты совершай сокровенный свой подвиг, чтобы и в день воздаяния с ними тебе принять венец и стать сонаследником их в Царствии, радуясь во век века.
А с нами Бог, восток, запад, север и море. От этого радость, хотя бывает и плач о погибающих. Стойте же мужественно, с благодарностью принимая страдания ради Христа, как сокровища. Какое прекрасное время для ратоборцев, благоприятное, благоухающее подвигами более всех ароматов! Течет мученическая кровь в Церкви, и Церковь орошается больше, чем Едем, напоенный четырьмя потоками. Умножаются лики мучеников от века. Ублажаемое у древних исповедников ныне является пред глазами.
Оцените: